Ланжерон, граф Александр Федорович
- генерал от инфантерии (1763 - 1831).

    Граф Ланжерон (кто бывал в Одессе, слыхал это имя), французский аристократ, в молодости совершил грех, хотя и чуть-чуть участвовал в войне американских колоний против своего сюзерена, английского короля. Но вскоре подобного рода катаклизмы затронули уже непосредственно и Францию, ее короля и самого Ланжерона: как говорится, воздастся каждому по делам его. Так что Францию залихорадило в параксизмах революции, король кончил жизнь на гильотине, а Ланжерон стал эмигрантом, поклявшись, что отныне он - враг всяческим революциям. Думается, что здесь дело не только в личных потерях, но и просто во взрослении графа; ведь недаром же, в конце концов, существует мудрость, гласящая: кто в двадцать лет не мечтал о счастье всего человечества - у того нет сердца, а кто мечтает об этом и в тридцать - у того нет головы. Так что примем как данность, что у Графа Ланжерона были и сердце, и голова, и обратим более пристальный взгляд на его военную биографию - она того заслуживает.

    Людовик-Александр-Андро граф де Ланжерон, маркиз де ля Косе родился в Париже 13 января 1763 года. В шестнадцать лет поступил в пехотный полк подпоручиком, в 1782 году в составе полка под командованием маркиза Лаваля-Монморанси отправился в Северную Америку на помощь восставшим колониям. Практической помощи, однако, этот отряд северо-американцам оказать не успел - их корабль атаковала английская эскадра, и французы поспешили укрыться в устье реки Делавар.

    Отсюда Ланжерон прибывает в Бостон, где присоединяется к эскадре маркиза Водреля, направляющейся для боевых действий в Южную Америку с войсками под началом Виомениля. Таким образом, молодой граф Ланжерон оказывается храбрым участником скоро произошедших сражений - при Порто-Кабелло, Каракасе, Сан-Доминго. В 1783 году - по заключении Версальского мира - возвращается во Францию и через пять лет уже является сверхштатным полковником в полку Арманьяка.

    Но его карьере в королевской французской армии не было предначертано дальнейшее ослепительное будущее - начавшаяся вскоре революция вынудила Ланжерона уехать из страны. Вначале он попытался предложить свою шпагу Австрии, но получил отказ и тогда решился поехать в далекую экзотическую Россию.

    Здесь, протежируемый принцем Нассау-Зигеном, он в 1790 году поступил на русскую службу и был зачислен в 1-й Сибирский гренадерский полк, находящийся в то время в составе армии Потемкина на Дунае - на очередной войне с Оттоманской Портой. Однако графу пока не было суждено помериться силами с османами - он остался в Петербурге, так как Нассау-Зиген предложил ему для начала повоевать со шведами - благо война разворачивалась прямо в преддверии Санкт-Петербурга. Так полковник гренадерского полка стал командиром 2-й дивизии гребного флота принца Нассау-Зигена и отныне - Ланжероном Александром Федоровичем. Именно в этом качестве он принял участие в этой войне, начав вписывать очередные славные страницы в свою военную биографию и в ратную историю России. Участие в сражениях 21 и 22 июня 1790 года при Биорке-Зунде сделало его кавалером военного ордена святого Георгия 4-й степени.

    Эти бои были частью большого Выборгского морского сражения в Выборгской губе, где русская эскадра уже почти месяц держала в полной блокаде весь шведский флот, на котором находился и сам король Густав III.

    Флотилия вице-адмирала Нассау-Зигена находилась здесь же, а три ее линейных корабля - у южного входа в Биорке-Зунд, обеспечивая тем самым сообщение всей русской эскадры под командованием адмирала Чичагова с Кронштадтом. Целый месяц Чичагов не решался напасть на скученного на небольшом пространстве противника, так как шведы располагали 22 линейными кораблями, 10 фрегатами и 200 шхерными судами с 14 тысячами десанта. Однако в конце концов этот день настал: 21 июня Нассау-Зиген, задерживаемый до этого свежими противными ветрами, вошел в Биорке-Зунд.

    Вошел туда уже вечером, когда шведы, утомленные еще одним световым днем ожидания неизбежного нападения противника, позволили себе мысленно вздохнуть с облегчением, что еще одну ночь можно будет спать спокойно. Однако это была явно не та ночь. Ибо русская гребная флотилия, лишь войдя в пролив Биорке-Зунд, что располагается между материком и островами Пейсари и Биорке, сразу же пошла в яростную атаку на шведские канонерки, покойно занимавшие позицию у острова Равица.

    Дивизии Нассау-Зигена, как крылья судьбы, заслонили противнику последние лучи солнца, озарив картину боя лишь всполохами выстрелов и огнем горящих судов. Шведы защищались отчаянно, но русская флотилия продолжала теснить неприятеля на север, уничтожая все новые и новые шведские канонерки.

    Бой завершился лишь к полчетвертому утра - шведы не выдержали тяжести аргументов русских дивизий и отступили на север, полностью очистив весь Биорке-Зунд. Казалось, что это - начало полного конца всего шведского флота, но в это время подул восточный ветер, которого главнокомандующий шведским флотом герцог Зюдерманландский ждал четыре недели, и адмирал решился идти на прорыв.

    Он начался 22 июня ранним утром, а к 11 часам, после ожесточенного боя, весь флот шведов прорвался в море. Русские корабли сначала усиленно препятствовали этому, потом столь же усиленно преследовали ускользающего неприятеля. Противник потерял в этом сражении (были потоплены и взяты в полон) 7 линейных кораблей, 3 больших фрегата и значительное количество шхерных судов, но Чичагов, упустив флот, лишился возможности одним ударом покончить с войной, ибо с потерей флота Густав III не рискнул бы на ее продолжение. И все же победа русских была значительная. Екатерина II не скупилась на награды отличившимся, одним из которых, по общему мнению, был граф Ланжерон, заслуживший с тех пор полное право именоваться русским офицером.

    Он воевал со шведами до заключения мира, а потом, как это изначально и намечалось, отправился на Дунай. При знаменитом штурме Измаила Ланжерон, по словам Суворова, "оказал отличную неустрашимость в атаке неприятеля", за что и получил золотую шпагу с надписью "За храбрость". На следующий год он под началом князя Репнина дрался под Мачином и удостоился за это всемилостивейшего рескрипта.

    По окончании войны граф уезжает на Рейн, дабы принять участие в борьбе коалиции против республиканской Франции. Он дерется с революционными войсками под Гризуэлем, в Нидерланпах, совершает поход в Лотарингию и Шампань, сражается при Вердене, Тионвилле. А затем - после поражения коалиции - возвращается в Петербург, где пребывает недолго - Екатерина отправляет его вновь в Нидерланды в австрийскую армию, также намеревающуюся помериться силой с новой Францией. И вновь череда сражений - при Мобеже, Ландресси, Линнуа, Тюркуане, Турне, Фле-рюсе, Розендале, под Валансьеном, Дюнкихерном, Дюнельдорфом. И в конце концов - опять разгром, и опять Россия, где, как теперь ясно понимает Ланжерон, он отныне обрел новук Родину, ибо Франция, охваченная безумным огнем революции, еще не скоро перегорит, еще многим суждено будет сгореть в ней, и здесь бесполезен голос разума - лишь время способно открыть глаза ослепленным этим обманчиво красивым заревом. Так что остается лишь ждать и жить надеждой, что всему - и хорошему и плохому - в этом мире приходит конец. Ждать! А если удастся, то и приближать его по мере возможности. А пока...

    Пока же 30 июля 1794 года Ланжерон переводится в малороссийский гренадерский полк, где менее чем через два года назначается (шефом этого полка, генерал-фельдмаршалом Румянцевым-Задунайским) полковым командиром. Уже в бригадирском чине. Через год становится генерал-майором, еще через год производится в следующий чин. В это время Ланжерон переходит в русское подданство и возводится в графское достоинство Российской империи.

    С началом войны против Наполеона он получает под свою команду 2-ю колонну армии Буксгевдена, дерется под Аустерлицем. В 1807 году направляется в Дунайскую армию, воюющую с турками, где получает корпус. Война длится долго. Ланжерон все время - на театре военных действий, так что спустя три года он уже с полным основанием мог считаться старожилом очередной русско-турецкой войны, последние этапы которой принесли ему ряд наград и отличий и сделали его имя весьма известным противнику.

    К этому периоду русская армия, бывшая под началом Каменского 2-го, осаждала мощные турецкие крепости - Шумлу и Рущук, Великий визирь, запертый в Шумле, решил воспользоваться тем, что часть русской армии ушла из-под стен его крепости к Рущуку: рискнул напасть на оставшихся, чтобы разорвать кольцо блокады. 8 июля один из турецких военачальников, бывший браиловский комендант Ахмет-бей, вывел из крепости 12-тысячный отряд и атаковал правое русское крыло корпуса Каменского 1-го, старшего брата командующего, располагавшееся на Разградской дороге, у деревни Дерекной.

    Крыло это состояло из полков Мингрельского и Крымского мушкетерских, 14-го егерского, Смоленского и Санкт-Петербургского драгунских и двух полков казаков. Командовал им граф Ланжерон.

    Как только турки, потеснив казачью цепь, взошли на занимаемую теми до сих пор высоту и начали готовиться к нападению на русский отряд, так сразу же Ланжерон, не дожидаясь подобного развития дел и мигом оценя обстановку, сам двинулся навстречу неприятелю с мингрельцами, смоленскими драгунами и четырьмя конными орудиями. Крымский и Санкт-Петербургский полки следовали за ним в резерве.

    Приблизившись к злополучной высоте, еще недавно бывшей его, Ланжерон приказал генералу-майору Иловайскому 2-му, родом из донских казаков, сбить турок с их новой позиции. Приказ был исполнен быстро, точно и весело - османов как ветром сдуло с высотки. А на этом месте граф распорядился поставить свои орудия и открыть из них огонь,

    Ахмет-бей, видя подобный ход событий, не решился атаковать подготовившегося к его отражению неприятеля и принял влево, намереваясь напасть там, где было лагерное место Ланжерона и где он предусмотрительно оставил пока полк егерей. Теперь же и граф отошел туда же, поставив всю свою пехоту в каре у Дерекной. Конницу он расположил по второй линии и на левом крыле.

    Первый удар турки нанесли по егерям, стоявшим перед деревней, одновременно Ахмет-паша большую часть своих людей повел левее егерского каре. Но это все равно мало ему помогло: ружейный огонь и картечь и там, и там притормозили османов. Драгунские полки не раз по приказу Ланжерона ходили в атаку, помогая своей пехоте.

    Тогда же, когда полки графа отражали Ахмет-бея, от Шумлы двинулись многочисленная турецкая конница и пехота, посланная главнокомандующим великим визирем Юсуфом в помощь своему авангарду. Но эти главные силы не успели войти в дело - заметя их движение и понимая, что Ланжерону одному устоять против них будет весьма сложно, Каменский 1-й приказал генерал-майору Репнинскому совместно с Куринским мушкетерским, Тираспольским и Дерптским драгунскими полками зайти во фланг и тыл находящемуся на марше турецкому войску, спешащему на выручку Ахмет-бею.

    Репнинский споро двинулся вперед, но все же не так, как хотелось бы, ибо, заметя его движение, змея османской колонны начала быстро втягиваться обратно в крепость. Ее преследовали кавалерией, но не совсем удачно: страх ускорил перемещение неприятеля.

    В это же время пошел вперед и Ланжерон, так что у Ахмет-бея появилась опасность быть атакованным со всех сторон. И он поспешил под защиту крепостных стен.

    За этот бой - "в воздаяние отличного мужества и храбрости" - генерал-лейтенант Ланжерон получил Георгиевский крест 3-й степени.

    До сей поры граф уже имел за эту войну орден святого Владимира 2-й степени. А взятие Рущука дало ему орден святого Александра Невского. Сражение под тем же Рущуком 22 июня следующего, 1811 года сделало его генералом от инфантерии и кавалером святого Владимира 1-й степени.

    В Отечественную войну 1812 года Ланжерон продолжал служить в Молдавской армии, которую принял адмирал Чичагов - сын того адмирала, который командовал флотом при Выборге. Граф вместе с армией преследовал отступающего Наполеона у Березины и Немана, а затем - с началом Заграничного похода русской армии,- понес свой меч далее - в пределы Пруссии.

    Небольшой отряд под его началом блокировал крепость Торн. Она имела 57 пушек и годовой запас провианта, более чем 2-тысяч-ный гарнизон, возглавляемый двумя генералами (в госпиталях Торна лежало около двух тысяч раненых солдат и офицеров, часть из которых в случае нужды могла быть поставлена под ружье), словом, была крепким орешком. Комендант крепости решил обороняться до конца, к чему, собственно, призывал его и прямой приказ Наполеона, надеявшегося, задержав противника упорством подобных крепостей, выиграть время и собрать новые силы в единый кулак: император был уверен, что игра еще отнюдь не окончена.

    Но русская армия придерживалась иной точки зрения. Разделял ее и Ланжерон.

    По его приказу началась блокада Торна: отрывались траншеи, все пути сообщения из крепости были перерезаны, артиллерийские и ружейные обстрелы стали непременным атрибутом жизни гарнизона Торна.

    Восемь дней после открытия траншей сумел продержаться комендант крепости. Лишь восемь дней понадобилось Ланжерону, чтобы Торн капитулировал. Все бывшее в нем стало добычей победителей.

    Торн, сдавшийся ему 6 апреля 1813 года, принес графу орден святого Георгия 2-й степени и прусские ордена - Черного и Красного Орла.

    Вслед за взятием Торна Ланжерон участвовал в сражениях при Бауцене, командуя центральной (или западной) армией, при Лейпциге, Суассоне, Фершампенуазе. В битве за Париж взял Монмартр, что принесло ему орден святого Андрея Первозванного. Но главное - покой снизошел ему в душу: гидра революции, переродившаяся в империю Бонапарта, была уничтожена, законная же монархия - восстановлена.

    С этим чувством он возвращается на свою новую родину - в Россию, где командует сначала 4-м пехотным корпусом, затем - 6-м, а в 1815 году назначается херсонским военным губернатором, одесским градоначальником, управляющим гражданской частью в губерниях Херсонской, Таврической и Екатеринославской, главнокомандующим бугскими и черноморскими казаками.

    Через восемь лет Ланжерон выйдет в отставку и на два года уедет во Францию. Но Россия уже будет в сердце - и он вернется. В 1828 году в новой войне с турками - опять в армии - командует войсками, расположенными в обеих Валахиях. Но силы уже не те, он выходит в отставку и ведет частную жизнь до своей смерти - до 4 июля 1831 года.

    Ю. Лубченков, 1993